Государство расширило права детей, рожденных путем эко после смерти одного из родителей

Я много писала в своем блоге о правовом сопровождении применения вспомогательных репродуктивных технологий, включая хранение биологических материалов, а также криоконсервацию эмбрионов, распоряжение такими эмбрионами, наследование имущества, а также о проблемах судебного установления отцовства и материнства в отношении детей, рождённых с использованием замороженных половых клеток (речь не идет о донорстве) после смерти родителей.

Мне довелось представлять интересы матери ребенка, рожденного спустя 300 дней после смерти отца (а этот срок имеет важное значение, потому что существующий закон предусматривает право наследования ребенком после покойного родителя только в том случае, если ребенок родился в течение 300 дней после смерти отца). Тем не менее по моему иску суд восстановил срок для принятия наследства ребенку, рожденному спустя несколько лет после смерти его отца, и распределил наследственное имущество с учетом интересов ребенка.

Вчера Конституционный суд опубликовал чрезвычайно важное, да что там, историческое для практики Определение Конституционного суда РФ, которым был введен новый термин «постмортальные дети».

Редко когда я испытывала такую гордость за наш Конституционный суд: как обычно, законодатель в лице Государственной думы занимается всем, чем угодно, ужесточает Налоговый кодекс, вводит новые таможенные правила, но не спешит с нормативным регулированием фактически существующих социальных отношений в области репродуктивных технологий. Наша жизнь за какие-нибудь десять – пятнадцать лет сильно изменилась под влиянием научно-технического прогресса, и закон банально не успевает за стремительными технологичными изменениями.

Конституционный суд признал право постмортальных детей, рожденных спустя 300 дней, на получение пенсии по потере кормильца (отца, умершего задолго до рождения ребенка) от Социального фонда России, и это огромная победа: государство признало равенство прав постмортальных детей с прижизненными детьми.

Конституционный суд признал право на пенсию за ребенком, рожденным с использованием замороженного при жизни отца биоматериала; в случае с другой моей доверительницей мы добились в Химкинском суде признания права на получение пенсии по потере кормильца ребенком, рожденным из замороженного при жизни отца эмбриона (понятно, тут воля отца была прямо направлена на рождение этого ребенка, чего не скажешь о ребенке, рожденного в результате использования замороженного биоматериала покойного отца и тут отдельное «браво» смелости Конституционного суда.

«Постмортальная репродукция, будучи относительно новым явлением даже в ряду иных вспомогательных репродуктивных технологий, затрагивает целый комплекс социально-экономических, морально-этических и правовых проблем. Неслучайно законодатели различных стран принципиально по-разному подходят к самой возможности использования половых клеток умерших для зачатия детей (вплоть до полного запрета), а также дифференцированно регулируют отношения с участием детей, рожденных спустя значительное время после смерти лиц, чьи половые клетки использованы для зачатия», – отмечено в постановлении КС.

Как отметил КС, российским законодателем до сих пор принципиально не выражено легальное отношение к постмортальной репродукции, предполагающей рождение детей, зачатых после смерти отца, который оставил генетический материал и изъявил желание на их рождение даже в случае своей смерти. Соответственно, ввиду отсутствия прямого запрета граждане могут воспользоваться этой технологией, как это было в деле заявителя. В России имеются материальные и юридические условия для использования такого метода вспомогательных репродуктивных технологий. Нет непреодолимых препятствий для признания отцовства умершего лица в отношении детей, рожденных его супругой, независимо от времени, прошедшего со дня его смерти. Все это ставит правоприменителя перед необходимостью определить юридические последствия рождения детей, зачатых после смерти отца, на основе текущего регулирования, не содержащего прямых предписаний на этот случай.

Суд обратил внимание, что нюансы жизненных обстоятельств, в которых осуществляется постмортальная репродукция, не позволяют правоприменителям автоматически распространить на детей, рожденных в результате ее проведения, права и обязанности детей, родившихся при жизни родителей или в течение 300 дней с момента смерти отца.

Решение по делу моей доверительницы в Химкинском суде, как и Определение КС создали механизм правовой защиты, который безусловно будет широко применяться судами в аналогичных случаях, и это здорово.

Я бы в любом случае обратила внимание на крайне существенные проблемы правового сопровождения применения вспомогательных репродуктивных технологий:

• Необходимо выделить в отдельную главу ГК РФ новый вид договора – договор возмездного оказания услуг по криоконсервации эмбриона. Сейчас закон не предусматривает существенных условий для этого договора, между тем принципиально важно наличие в договоре права второго родителя распоряжаться судьбой эмбриона в случае смерти одного из родителей. В случае моей доверительницы такое право на счастье клиника в договоре предусмотрела, но часто оно отсутствует. И тогда эмбрион в случае смерти подписанта договора (например, отца) утилизируется клиникой. Представляете уровень трагедии для второго родителя? Сейчас суды в 100% случаев выносят решение об утилизации эмбриона в случае смерти одного их родителей, если в договоре прямо не предусмотрено право второго родителя распоряжаться эмбрионом.
• Необходимо наконец указать в законе, является ли зачатый и замороженный эмбрион субъектом права (и тогда эмбрион может наследовать и его право на принятие наследства должно быть закреплено в законе) либо объектом права, то есть вещью (и тогда наследники покойного родителя должны по умолчанию получить право на включение эмбриона, как и иных вещей, в состав наследственной массы покойного). Я склоняюсь к мысли, что эмбрион должен, вероятно, признаваться неким спецсубъектом права с признанием определенного срока для принятия им наследства после покойного родителя (например, можно установить в законе трехлетний срок для принятия наследства таким ребенком по аналогии с исковой давностью и декларированием наличия замороженных эмбрионов в наследственном деле для сведения прочих наследников), но эта позиция крайне оценочная.
• Жизненно необходимо принять наконец Закон о вспомогательных репродуктивных технологиях: в самом деле, абсурдна ситуация, при которой социально значимая и этически неоднозначная проблема регулируется одной статьей (ст. 55) в Законе об охране здоровья граждан, старым-престарым приказом Минздрава и вот теперь Определением КС

Адвокат Ирина Зуй