Александр Асафов: Несрастающийся перелом. О бессрочном характере протестов

В современном мире протесты перешли в иное качество, и, однажды начавшись, грозят никогда не закончиться.

В современном мире протесты перешли в иное качество, и, однажды начавшись, грозят никогда не закончиться. Это и протесты в США, связанные с убийством чернокожего рецидивиста Джорджа Флойда; и седьмая юбилейная неделя протестов в Хабаровске; и события в Белоруссии; и многомесячные митинги против премьер-министра Израиля Нетаньяху; и почти двухмесячные антиправительственные выступления в Болгарии. Начало этому тренду положено не в наших широтах и даже не у американцев.

Вот уже больше года, как во Франции продолжаются, то вспыхивая, то затухая, протестные акции желтых жилетов, ставшие привычным политическим фоном для президента Макрона. Подобные тлеющие протесты – например, периодические шествия анархистов, антифа и встречные выступления националистов регулярно проходят в Германии в значимые для представителей этих субкультур даты. Это происходит много лет и, как правило, заканчивается потасовками без выражения какой-либо общественно значимой политической позиции.

Одиночные пикеты в Москве, массовые шествия в Минске в поддержку белорусской оппозиции, попытки несанкционированных митингов – все это обрело устойчивую серийность. Конечно, когда обсуждается длительный протестный акт, первое, что приходит на ум – украинский «майдан», который стоял с сентября по январь и закончился антиконституционным государственным переворотом.

Однако в новой политической реальности протест обрел иной окрас и потерял статус чрезвычайного события. Для обывателей регулярный протест стал городской рутиной – кто-то безразлично проходит мимо митингующих толп, кто-то интересуется надписями на баннерах, кто-то просто фотографируется. Для правоохранителей уличные волнения стали частью повседневной работы. Причем речь идет не только о Хабаровске, Москве или Гонконге – это мировой тренд.

Конечно, где-то митинги и демонстрации приводят к достаточно серьезным изменениям. Например, уличный хаос в США может сломать политический хребет Трампу. Но, по большей части, в результате протестной активности не принимается никаких серьезных решений, имеющих социальную важность и внятно отвечающих на запрос улицы. Более того, улица, многократно повторяя свои лозунги, в протестном «угаре» попросту теряет этот самый запрос, перестает формулировать интересы хотя бы какой-то части общества и, в конечном итоге, выражает интересы ее политизированной части. Как правило, радикального и по-уличному крикливого меньшинства.

Можно сказать, что это часть новой, посткоронавирусной реальности. Уличный протест, который раньше приводил к колоссальным и стремительным изменениям общественного и политического уклада, сегодня стал лишь способом выражения мнения как широкой аудитории, так и политизированного сегмента. Иногда радикального, иногда со специфическими левыми убеждениями.

Вопрос в том, к чему это может привести для действующих акторов мирового политического процесса? Сломают ли желтые жилеты позвоночник Макрону? Пострадает ли на выборах Трамп от бесчинств под вывеской «Black Lives Matter»? Будут ли какие-то последствия ситуативного характера для Михаила Дегтярева в Хабаровске? Поможет ли Тихановской протестная поддержка радикальной оппозиции, которая выходит к белорусскому посольству в Москве? К чему приведут многочисленные и ставшие регулярными одиночные пикеты?

Я думаю, что протест станет абсолютно обыденной формой политического выражения дискуссии между обществом и властью. Или части общества с определенным политическим сегментом – с партией, группой, организацией. Уличный протест из экстраординарного социального явления станет лишь инструментом коммуникации. Как, например, в XI веке Новгородское вече, когда на общегородской «митинг» горожане собирались у Софийского собора, а часть горожан с «альтернативной повесткой», недовольная принятым решением, собиралась на Ярославовом дворище, на Торговой стороне.

Гораздо важнее, насколько улица синхронна с запросом общества и насколько общество может присоединиться к улице? Если посмотреть на соседнюю Белоруссию, мы увидим, казалось бы, абсолютный запрос большинства на честные выборы и разъяснения по поводу предполагаемой фальсификации. Однако этот запрос испарился через несколько дней, и сегодня мы видим митинги в защиту Лукашенко. При этом, несмотря на беспрецедентную массовость, текущий белорусский протест абсолютно лишен смыслового содержания. Оппозиция разменяла поддержку улицы и отошла от своей изначальной цели — цели проверки и пересмотра результатов президентских выборов, а также доказательства со стороны власти и ЦИКа честности, легитимности и транспарентности процесса. Цель стала лишь поводом. Истинна цель оппозиции раскрылась позже – это уход Лукашенко любой ценой без каких-либо обсуждений, передача власти и проведение новых выборов без диалога, без дискуссии.

Отсутствие активной ответной коммуникации со стороны власти – это далеко не новая проблема многих политических обществ. Однако нежелание оппозиции, потерявшей поддержку большинства, вступать в диалог с властью делает эту обоюдную коммуникацию попросту невозможной.

За что сегодня выходят люди в Хабаровске? Судя по работе стрингеров, которые ведут оттуда трансляции уже седьмую неделю, люди и сами уже не очень понимают. Запрос справедливого рассмотрения дела Фургала, запрос на информацию о ходе расследования, запрос на оглашение обвинения – все это утонуло в радикальных политических лозунгах, привнесенных оппозицией и размывших изначальный запрос общества.

Несколько сложнее обстоит дело в США. Современный уличный хаос от Калифорнии до округа Колумбия – это действительно перелом текущего состояния американского общества. Кластер протеста обрел политическую субъектность. И даже несмотря на то, что эту часть общества считают маргиналами, социально незащищенными слоями из низов общества, а то и вовсе криминалитетом, участники предвыборной гонки пользуются ей в своих политических интересах. При этом сами протестующие выдвигают парадоксальные лозунги. Например, об отмене одной из основных констант любого государства – монополии на насилие.  Политический эффект от таких лозунгов стремится к нулю, однако даже они могут серьезно повлиять на исход президентских выборов в ноябре.

Резюмируя, можно сказать, что сегодняшние тлеющие протесты показывают не один «перелом» в обществе, а множество трещин. В новой реальности они множатся и грозят никогда не зажить. Пикеты, митинги и зачастую и попросту массовое проявление недовольства во всех странах станут таким же привычным явлением как, например, проповедники, выступающие с апокалиптическими призывами на улицах Нью-Йорка. При этом оппозиция, активно подхватывающая любую протестную повестку, будет обречена на маргинализацию, если привычно станет подменять действительный запрос общества своими узкогрупповыми интересами. Оппозиция продолжает и продолжит выходить на улицы, но ее замыкание на собственной повестке уже приводит к снижению массовости протестных акций и стремительно исчезающей угрозе для власти.

Орфография и пунктуация автора сохранены (прим. ГМ).

Источник https://govoritmoskva.ru/blogs/1332/