Сергей Ястржембский: Москва хочет на равных дискутировать с Европой и США {по любой проблеме}
Каковы итоги внешней политики России на европейском направлении в 2007 году?
Сергей Ястржембский: Российско-европейские отношения надо рассматривать в динамике. Один год не такая большая дистанция, на которой хорошо видны огромные изменения, которые произошли в наших взаимоотношениях с Европейским Союзом. Прежде всего надо отметить увеличение внешней торговли России и ЕС. Если в 2000 году у нас был торговый оборот 48 миллиардов долларов, то в 2006 году уже 231 миллиардов долларов. Если брать 2005-2006 годы, то прирост составляет порядка 60 миллиардов долларов. То есть в торгово-экономической сфере Евросоюз в годы президентства Путина превратился для нас в торгово-экономического партнера номер один.
Если брать наши поставки энергоносителей, то очевидно, что по углю, нефти и газу Россия превратилась в партнера исключительной важности для Евросоюза. Если взять 2007 год, то видно, какое большое количество энергетических проектов было запущено президентом и правительством: от нефтепровода Бургас-Александрополис в начале года и до Прикаспийского газопроводода, ориентированного на европейский рынок. Также было объявлено о строительстве Южного газопровода, который пойдет через Болгарию, Румынию. Венгрию и Италию.
Эти три крупнейших решения в 2007 году показывают, насколько за один год Россия и Европейский Союз продвинулись в энергообеспечении европейской экономики. Я бы эти три крупнейших проекта отнес к безусловным завоеваниям российской внешней политики на европейском континенте в уходящем году.
— В одном из прошлых интервью вы сказали, что многие, в том числе и в Европе, не привыкли к новому формату отношений с Россией. Сейчас вы наблюдаете какие-либо изменения?
— Да, я сужу всего по европейской прессе. Осознание того, что Россия сейчас вплотную работает по всем основным международным проблемам, стало свершившимся фактом. Несмотря на то, что многие аналитики, обозреватели пишут о России зачастую недоброжелательно, тем не менее, сам факт возвращения России на мировую арену как самостоятельного крупного игрока, признают в том числе и те, кто не симпатизирует России.
Изменилось внутренне самочувствие России — оно намного улучшилось, по сравнению с предыдущими периодами. И то, что Россия вновь вернулась к позиции активного международного игрока, я думаю, это тоже было одним из свершений 2007 года. К осознанию этого факта тяжело и болезненно шли многие в Европе. Сейчас, мне кажется, с этим кто-то смирился, кто-то согласился. Но главное состоит в том, что этот факт никем сейчас не оспаривается.
— Как обстоит дело с предложением России об обмене активами между российскими и европейскими компаниями?
— Эта идея несколько лет пробивала себе дорогу. Она исходит из осознания и в России, и в Европейском Союзе факта взаимозависимости двух экономик. Причем эта взаимозависимость со знаком плюс.
Я вспоминаю неформальный саммит в 2006 году в финском городе Лахти, когда все лидеры стран Европейского Союза встречались за неформальной беседой с президентом Путиным, и в выступлениях подавляющего большинства лиц подчеркивался факт позитивной взаимозависимости между Россией и Европейским Союзом в экономической, финансовой и особенно в энергетической сфере. Это не просто констатация фактов, что мы добываем газ, нефть, уголь, а европейцы их потребляют. Сейчас это гораздо глубже.
Речь идет о том, чтобы действительно произошел обмен активами, и заинтересованные европейские компании оказались нашими партнерами во многих стратегических проектах, в которых было бы трудно провести грань — где заканчивается российская компания и начинается европейская. Довольно сложно все-таки эта идея пробивала себе дорогу, но у нас сегодня есть примеры, когда мы видим, что процесс пошел, и есть первый наработанный опыт в отношениях с европейскими странами. Думаю, что будет происходить только ускорение таких явлений.
Примером служат, отношения "Газпрома" и итальянских компаний Eni и Enel. Эти компании произвели обмен акциями с "Газпромом" и открыли доступ "Газпрому" в газораспределительную сеть Италии. Второй пример обмена активами между "Газпромом" и немецкими компаниями E.ON и BASF. Таких примеров становится все больше. Поэтому, я думаю, что вслед за энергетическими компаниями наверняка появятся и соответствующие проекты в промышленности.
— На саммите Россия-ЕС в Португалии в октябре 2007 года Владимир Путин сделал неожиданное предложение создать Российский институт свободы и демократии в Европе. Москва хочет на равных дискутировать с Европой и США о правах человека?
— Если очень коротко, то да. Ни один вопрос, по которому мы взаимодействуем с США и с Европой, не является вопросом одностороннего звучания или вопросом, к которому ведет улица с односторонним движением. Любая тема, которая находится на столе между Россией и Евросоюзом, должна быть темой, к которой ведет улица с двусторонним движением. Это как экономика, так и ситуация с правами человека. Ни Европа не является для нас "профессором" в этих вопросах, ни Россия не являемся в этих вопросах учеником для Европы.
— Какова ситуация с заключением нового Соглашения о партнерстве и сотрудничестве между Россией и Европейским Союзом?
— Переговоры о новом соглашении еще не начались. Пока еще существует вето со стороны Варшавы на начало этих переговоров, поэтому Еврокомиссия не может получить долгожданного мандата на начало переговоров с Россией. Так что это сейчас сугубо европейская проблема. И когда будет снято вето, мне неведомо. Но есть такие сигналы, что это не за горами. Когда будет у Еврокомиссии мандат на переговоры, тогда мы начнем фазу активных переговорных процессов. Сколько они продлятся, когда будет заключено это соглашение, никто не скажет.
Беседовал Сергей Морозов
