Каленым железом должны выжигать коррупцию в России
О том, почему нужно привлекать российские компании к проектам на Сахалине, когда у чиновников будут конфисковывать имущество, нажитое преступным путем, и почему россияне не интересуются, куда идут их налоги, рассказывает председатель Счетной палаты Российской Федерации Сергей Степашин.
— Сергей Вадимович, говорят, в России есть две беды – дураки и дороги. Может в России одна проблема – это отсутствие достаточного контроля?
— Дураки и дороги это еще старая русская примета. А что касается контроля, то, на мой взгляд, дело не в контроле, так как контролеров в России много. Вопрос стоит в организации правил и процедур, при которых и контроль, и работа могли бы защищать государство. И самое важное, чтобы от этого контроля были конкретные результаты. Не сам процесс контроля важен, а те решения, которые в итоге принимаются.
— Вот недавно были приняты решения по проектам «Сахалин -1» и «Сахалин-2». С чем была связана такая жесткая оценка Счетной палаты действий зарубежных компаний?
— Мы более шести лет смотрим за этой ситуацией и провели за это время восемь проверок. Мы и раньше указывали на проблему, связанную с удорожанием этого проекта, на вопросы, связанные с экологией и рентабельностью.
Во-первых, труднообъяснимо резкое удорожание проекта «Сахалин-2» в два раза. Тем более что удорожание идет за счет повышения командировочных, стоимости юридических и иных услуг. Об этом недавно говорил Президент, мы это, кстати, указали в своем акте, и с нами согласились. Второе – это то, что касается экологии. Это все увидели, и с этим согласились, в том числе наши американские, английские и японские коллеги. И, в-третьих, если себестоимость проекта резко повышается, то прибыль, на которую рассчитывала Россия через два, три, четыре года, откатывается, чуть ли не к 2025 году, естественно это для нас заведомо не выгодно. Поэтому мы предлагаем садиться и думать о привлечении какой-нибудь российской компании. Сегодня мы в состоянии это сделать.
— Россию в этой связи в очередной раз начали упрекать в том, что здесь не сложились понятные и одинаковые для всех правила игры…
— На мой взгляд, Россия выработала общие принципы и правила работы с иностранным бизнесом. Я, как председатель Счетной палаты, вам скажу, что мы уже со следующего года переходим на две системы бухучета и отчетности. Одна из них – европейская, вторая – американская. То есть нам сегодня с единой методикой будет очень легко проверить и Price Water House Coopers, и любую иностранную или отечественную фирму, которая работает совместно. Вот это и есть гарантии – единые методики и единые правила, а не сиюминутная возможность указать на те или иные недостатки.
Вообще нынешний год является рекордным по привлечению иностранного капитала. Сейчас в России реализуется порядка 150 крупнейших совместных проектов. Хотя бы по моему родному Петербургу блестяще работает проект, который я, будучи премьер-министром, непосредственно реализовывал — это завод «Форд» во Всеволожские. Сейчас — «Тойота», опять же работает в Петербурге.
— Когда же в России объявят настоящую войну с коррупцией?
— Ее уже объявили. Если вы обратили внимание, то инициатором очень жесткой борьбы с коррупцией выступил Президент. Это реализация дела «Трех Китов». Это серьезные очистки и зачистки, не побоюсь этого слова, в правоохранительных органах, которые уже проведены в ФСБ, МВД и Генеральной прокуратуре. Мы, наконец-то, ратифицировали конвенцию по борьбе с коррупцией. Кстати, ваш покорный слуга в январе 1999 года в качестве министра внутренних дел ее подписывал в Страсбурге. И семь лет прошло, прежде чем ее ратифицировали.
— Почему так долго?
— Одна из главных причин, почему конвенцию так долго не ратифицировали, заключалась в том, что в ней была одна позиция, которая волновала очень многих наших больших чиновников. Это необходимость, во-первых, обеспечить прозрачность своих доходов, а, во-вторых, чиновник, даже уйдя в отставку, должен будет показать, на основании чего он построил себе большой дом, купил себе виллу, обзавелся кучей объектов движимого и недвижимого имущества. Вот, сегодня эта позиция, поверьте мне, позволит очень серьезно поставить многих на место и, я не побоюсь такого слова, — припугнуть.
Что очень важно, несмотря на большую критику со стороны либеральной части наших экономистов, мы подошли к необходимости реализации такого принципа, как конфискация имущества, нажитого преступным путем. Эта статья вошла в Уголовный кодекс, и это тоже серьезное ограничение для больших чиновников.
Но, к сожалению, самое главное, чего нам пока не удалось достигнуть – это провести административную реформу так, чтобы чиновнику было не интересно получать взятки. Как известно, у нас в большинстве случаев взятку дают не за то, чтобы чиновник нарушил закон и в нарушение закона что-то дал человеку, а взятку дают, чтобы чиновник выполнил свои прямые обязанности. Вот это мы будем каленым железом выжигать в России.
— В США или Европе вопрос, куда идут деньги налогоплательщика – это святой вопрос. Что, если в России, обыватель захочет узнать, куда идут его деньги — его наверно, грубо говоря, пошлют куда подальше, скажут не твоего ума дело?
— Почему? Ничего подобного. Ко мне лично обращаются, и таких обращений у нас несколько десятков тысяч, и по каждому мы даем консультации. Хотя это не моя обязанность, но я это сделал.
Ежегодно мы делаем отчет, причем все материалы вывешиваем в сети Интернет. У нас есть журнал «Фитиль», есть журнал «Финансовый контроль», еженедельно мы даем до десятка публикаций. Затем я ежегодно докладываю, как исполнен бюджет прошлого года. И ежегодно Счетная палата делает заключение на бюджет будущего года. Все это есть, все напечатано, интересуйтесь. Сегодня можно получить детальную информацию о деятельности Счетной палаты. Такой возможности не было 5-8 лет назад, ее не было в средине 90-х годов, ее не было при Советской власти, сейчас такая возможность есть.
— На западе, если выясняется, что деньги налогоплательщиков пошли «налево», то это приводит к отставкам на самом высоком уровне. Почему в России рядовой гражданин не задается вопросом, куда идут его налоги?
— Ну, это вопрос к рядовому гражданину. Хотя на самом деле у нас отставки были. У нас бывший министр путей сообщения Аксененко именно за это ушел в отставку. Генерал-полковник Олейник, главный финансист Минобороны, именно за нецелёвку сел в тюрьму. У нас ежегодно возбуждается около 300 уголовных дел. Кстати, по нашей инициативе в Уголовный кодекс была внесена статья 285 Об уголовной ответственности за нецелевое использование бюджетных средств больше 5 млн. рублей. Это не очень большая сумма.
А почему не интересуются, то, мне кажется, есть несколько причин. Первая – это незнание того, какие есть возможности и права. Людям надо больше об этом говорить. Второе – самое печальное – это недоверие к власти. Вы обратили внимание, какие вопросы были заданы президенту страны во время прямого эфира? На 90 % этих вопросов, в принципе, должна была отвечать региональная власть, на худой конец – правительство России. На это отвечает президент. Почему? Потому что у людей есть доверие к президенту. Если сказал бы другой чиновник, то либо он сказал неправду, либо лицемерит, либо не знает. Вот, если мы сломаем эту тенденцию, то это будет очень важно.
Беседовал Морозов Сергей, ИА «Национальные Интересы», Москва
