Сергей Ястржембский
О том, какую позицию будет занимать Кремль в отношении Украины, будет ли там новый газовый кризис, и как реагирует Россия на ущемление прав национальных меньшинств в постсоветских странах, рассказывает помощник Президента РФ, специальный представитель Президента по вопросам развития отношений с Европейским союзом Сергей Ястржембский.
.
— Сергей Владимирович, так ждать ли повторения газового кризиса в Украине в этом году?
.
— Я так полагаю, очень многое будет зависеть от самой Украины, когда там будет политическая стабильность. Пока, как вы понимаете, уже на протяжении многих месяцев страна не способна создать конституционные органы власти, прежде всего правительство — это первый момент.
Второй момент — у нас к счастью на сегодняшний день уже подписаны соответствующие документы о поставке газа на Украину. Была проделана определенная работа по тому, чтобы эти поставки основывались на справедливом начале, чтобы прекратилась та ситуация, когда в течение 15 лет Россия практически субсидировала развитие экономики Украины. Поскольку фактически при тех ценах на газ, что были для Украины, каждый год мы недополучали от 3 до 5 млрд. долларов. Это неправильно, это несправедливо. С какой стати мы должны субсидировать экономику другого государства? Если это хочет делать Евросоюз, то мы ничего против не имеем. Но ЕС как-то особым желанием не горит. А раз так, то мы должны постепенно выйти на тот уровень цен российского газа, который интересует Россию.
Поэтому наш подход зимой этого года к ситуации на Украине был абсолютно прагматичным. Мы стремились к тому, чтобы эти цены постепенно развивались в сторону европейских цен. Потому что в среднем в Европу у нас поставляется газ по цене в 250 долларов за тысячу кубических метров, а на Украину сейчас стоимость газа 95 долларов за тыс. кубов. Все равно она в два с лишним раза меньше, чем для европейцев.
.
— Но это средневзвешенная цена, которая учитывает стоимость туркменского газа. А так Россия продает Украине газ по 230 долларов…
.
— Совершенно верно, потому что этот газ смешивают с туркменским. В результате получается 95 долларов за тысячу кубометров. Мы считаем, что постепенно мы должны двигаться к усреднению этой цены на газ, мы за то, чтобы не было бартера, чтобы не было субсидирования, не было необоснованных льгот.
.
— Но Белоруссия до сих пор получает газ по льготным ценам…
.
— Между прочим, повышение цен касается и Белоруссии. Там тоже идут интенсивные переговоры по поводу увеличения цены на газ. Увеличены цены на газ и для Армении, и для Молдовы, которая станет платить 160 долларов за тысячу кубометров.
.
— Так какая будет цена для Белоруссии?
.
— Что касается Белоруссии, то пока еще цена не известна. Просто пока существуют переговорные позиции. Какой будет этот компромиссный результат еще, наверное, никто ответить не может.
Но что касается Украины, то мы стремимся к тому, чтобы у нас были абсолютно ясные, прозрачные отношения, и чтобы Европа знала об этих отношениях. Кстати очень важно, что мы разделили две позиции, что теперь по одной позиции мы поставляем газ на Украину, а по другой Украина обеспечивает транзит газа через свою территорию. Раньше все было в одном документе, поэтому я считаю, что все, что произошло в отношениях России с Украиной, это все к лучшему, потому что в конечном итоге Россия выполняет пожелания наших европейских партнеров о том, чтобы цены на газ выравнивались, чтобы они были понятными, прозрачными и рыночными. Мы как раз в этом направлении работаем.
.
— Но во время газового кризиса в Европе в основном-то обвинили Москву. Почему Россия не смогла донести свою позицию до западных стран?
.
— Тут есть некое лукавство в отношении к позиции России в Европе. С одной стороны, на высшем уровне информированность была достаточно высокая, потому что на многих переговорах с европейскими руководителями действия России были разъяснены достаточно подробным образом. Я не раз присутствовал на встречах президента России с европейскими лидерами, с лидерами ЕС, где самым детальнейшим образом на уровне экспертов объяснялась политика России в энергетической сфере по отношению к Украине. По отношению цены на газ мы никогда не слышали осуждений и недопонимания этой позиции. Наоборот мы видели, что наши действия встречают понимание. Фактически не было высказано каких-то крупных замечаний в отношении действий России этой зимой по увеличению цены на газ для Украины.
Но есть и другая позиция — позиция прессы, которая, конечно же, разительно отличается от того, что мы слышим на политическом уровне. Здесь есть элементы недобросовестного отношения вообще к России и последствия новой волны русофобии, которая, безусловно, очень сильно проявила себя этой зимой.
Но есть и элементы нашей недоработки, я с этим соглашусь. Моя давнишняя позиция, что перед такого рода крупными решениями, полезно информировать не только политических руководителей и партнеров, но и заранее объяснять представителям СМИ с тем, чтобы журналисты видели всю серьезность аргументации, чтобы позиция России была аргументирована и предельно ясно объяснена. Но я не уверен, что и в этом случае все бы услышали эти аргументы и захотели с ними согласиться и не захотели бы, по-прежнему, наводить тень на плетень.
.
— Как получилось, что Украина — братская России страна — превратилась в довольно недружественное государство?
.
— Я бы с этим выводом не согласился. Потому что проблемы возникают именно на уровне политического эстеблешмента, что в принципе достаточно объяснимо. На Украине, как и во многих странах СНГ, очень тяжело идет становление новой государственности. Эти новые государства никогда не существовали на мировой карте. Совершенно очевидно, что нужно время для того, чтобы национальные элиты сформировались и смогли бы вести страну по наиболее оптимальному пути развития. Очень часто в национальных элитах, и мы это часто видим в балтийских странах, появляется искушение добиться некого национального консенсуса с помощью весьма примитивных методов — с помощью негативного кода. Под рукой там сразу возникает угроза России, разговор о неких имперским стремлениях, о некой ностальгии России по старым временам и т.д. Вот вся эта чушь и этот пропагандистский набор клише везде одинаковый. Независимо от того, где об этом говорят — в Таллинне или в Киеве — различные силы просто делают себе на этом политические карьеры. Всегда найдутся какие-то политики, которые будут этим спекулировать. К тому же есть горячие темы между Россией и Украиной, которые действительно становятся горячими в зависимости от того, как их эксплуатируют, со знаком плюс или со знаком минус. Это Севастополь, Крым, исторические сюжеты, цена на газ и т.д. Есть большой набор тем, который можно сделать либо предметом компромисса, либо яблоком раздора.
.
— Тогда какие отношения Россия готова выстраивать с Украиной?
.
Мы, безусловно, жизненно заинтересованы в том, чтобы с такой страной, как Украина у нас были самые теснейшие отношения. Что касается терминологии «братские», то я считаю, что это привет из вчерашнего идеологического прошлого. Я не знаю, имеет ли право на существование такая терминология как «братское», в межгосударственных отношениях. Думаю, это скорее подходит для семейных отношений, а для государственных отношений – это все-таки разные семьи. Поэтому это опять удел тех, кто пытается спекулировать на чувствах людей.
.
— Многие государства Восточной Европы, которые мягко говоря не испытывают симпатии к России вступили в Евросоюз, например страны Прибалтики, Польша, на очереди и другие страны. О европейском выборе постоянно говорят в Киеве, Грузии. Насколько чувствуется, что в ЕС увеличивается антироссийские настроения?
.
— Во-первых, мы не чувствуем, что в наших отношениях с ЕС после его расширения появились какие-то новые возбудители беспокойства. Да, по отдельным темам стало труднее договариваться, но, несмотря на это уже после расширения ЕС, мы договорились об упрощении визовых процедур и о ряде других вещей. И это уже происходило вместе с привлечением восточноевропейских государств, в том числе и балтийских. Возможно, в стенах Европарламента мы видим сейчас больше критики в адрес России, как правило необоснованной, со стороны части евродепутатов, избранных от этих государств. Но Европарламент в конце концов не является исполнительной властью в ЕС, он не определяет текущую политику.
Наоборот в последние годы у нас углубились отношения и возросла степень доверия с грандами европейской политики: с Германией, Францией, Италией. Сменилось правительство, ровным счетом ничего не произошло с этой точки зрения. Поэтому я бы не стал усугублять последствия вступления некоторых государств Восточной Европы в ЕС. Большой проблемы в этом я на сегодняшний день не вижу.
.
— Как Россия сейчас видит ситуацию в странах Прибалтики по отношению к ее национальным меньшинствам?
.
— Здесь что-то изменилось в отношении отдельных представителей нацменьшинств. Было бы несправедливо говорить, что после вступления в ЕС количество натурализованных граждан не увеличилось. Мы видим, что в Латвии и Эстонии есть определенное увеличение количества людей, которые получают паспорта этих государств. Это плюс. Но этого явно недостаточно. Эти масштабы натурализации не выдерживают никакой критики.
Если темпы натурализации сохранятся такими, какими они есть сегодня, если тот массив людей, которые проживают на территории Прибалтийских государства, у которых стоит диковатая для Европы и европейского права этикетка «не гражданин», сохранится, то это тема будет звучать для России и ЕС еще многие годы. По разным оценкам это затянется на пару десятилетий.
Мы говорим, прежде всего, об активных людях, людях активного поколения, которые хотели бы интегрироваться не только в национальную, но и в европейскую среду, которые хотели бы стать гражданами, хотели бы принимать участие в политической жизни, но они не могут. Это, конечно, вызывает у нас возмущение. Мы считаем, что ЕС не дорабатывает с этими странами в ликвидации двойных стандартов в отношении нацменьшинств. Мы об этом говорим открыто нашим европейским партнерам, на всех саммитах. Мы считаем, что ЕС не дорабатывает в плане дискриминации нацменьшинств, в плане правил, которые существуют для наших соотечественников в этих двух странах ЕС. Почему ЕС так поступает – это уже особая причина. Мы это все прекрасно понимаем. Тем не менее обязательства были на себя взяты, и Брюссель обязан действовать здесь более активно.
.
Беседовал Морозов Сергей ИА «Национальные Интересы», Москва
